Миклухо-Маклай

Содержание

Миклухо-Маклай первые путешествия

Миклухо-Маклай и путешествие в Новую Гвинею

Путешествия Миклухо-Маклая свое время привлекли внимание лучших людей России и Западной Европы. Они действительно были необыкновенны. Он являлся один, безоружный, в папуасские деревни северо-восточной Новой Гвинеи, где до него не было ни одного европейца.

Миклухо-Маклай не имел никаких сведений о языке папуасов и ничего не знал об их культуре и быте. Однако это не помешало ему завоевать громадный авторитет, общую любовь и уважение туземцев.

Прозвище «Маклай — друг» сопровождало его по всему берегу залива Астролябии, а впоследствии и в других местах, в которых ему случалось прожить сколько-нибудь продолжительное время.

Чем же прославился Миклухо-Маклай и что дает право причислить его к лучшим представителям русской национальной культуры и рассматривать основоположником передовых течений в мировой антропологии и этнографии?

Николай Николаевич Миклухо-Маклай родился 17 июля 1846 г. селе Рождественском, Боровичского района Новгородской губернии. Отец его Н. И. Миклухо-Маклай служил инженер-капитаном на Николаевской (ныне октябрьской) железной дороге.

После смерти отца в 1857 г. Николай Николаевич поступил во 2-ю Петербургскую гимназию и, не закончив Курса, 1863 г. был зачислен вольнослушателем отделения естественных наук физико-математического факультета Петербургского университета.

Через год он был исключен оттуда без права поступления в любое высшее учебное заведение России за связь с народовольцем Сухановым.

С этого времени начинаются странствия Маклая по земному шару. Для прохождения курса высшей школы он уезжает за границу, в Гейдельберг. Проучившись два года на философском факультете Гейдельбергского университета, он переселился в Лейпциг и затем в Йену, где слушал лекции по медицине и естественным наукам.

В Йене это время читал лекции естествоиспытатель — дарвинист Э. Геккель. В 1866 г. Геккель привлек Миклухо-Маклая к участию в большом путешествии на Мадейру, Тенериф и Канарские острова, где Маклай анатомировал губок, исследовал мозг хрящевых рыб и изучал влияние среды на морские организмы.

Любовь к путешествиям привела его в 1869 г. на коралловые рифы Красного моря, где он исследовал морскую фауну и пытался установить связь ее с фауной Индийского океана. Изнуряющая тропическая жара, лихорадка, голод и постоянные угрозы со стороны арабов не сломили мужества путешественника.

Миклухо-Маклай первые путешествия

Изучив берега красного моря и быт арабов, Маклай вернулся через Константинополь и Одессу в Россию. Сделанные Маклаем за границей работы обратили на себя внимание академика К. М. Бэра.

Он поручил Маклаю изучение в Зоологическом музее Академии Наук Коллекции губок, собранных самим Бэром и известным исследователем дальневосточных морей Вознесенским.

По окончании своей работы Маклай подал в Совет Русского географического общества записку о предполагаемых им исследованиях в Тихом океане. Его горячо поддержали географы Семенов, Бэр и Литке.

Проект был одобрен 20 ноября 1869 г. в заседании отделения физической географии, и Николай Николаевич получил денежное пособие в размере 1200 рублей на приобретение научного инструментария.

Учтя опыт русских и иностранных ученых, Маклай тщательно разработал 55 пунктов программы исследований по зоологии, физической географии, метеорологии, этнографии, антропологии и политической экономии.

В Качестве области работ он первоначально запроектировал северную часть Тихого океана, граничащую с русскими морями, а главным предметом исследований — зоологию.

Позднее, однако, экспедиция была официально утверждена и направлена для антропологического и этнографического изучения экваториальных областей Тихого океана, а именно, района залива Астролябия на северо-восточной Новой Гвинее.

Миклухо-Маклай и путешествие в Новую Гвинею

8 ноября 1870 г. Миклухо-Маклай отправился на Новую Гвинею на борту Корвета «Витязь». В залив Астролябии «Витязь» прибыл 19 сентября 1871 г. Так был начат почти двенадцатилетний период пребывания Миклухо-Маклая под тропиками.

В эти годы развернулись во всю ширь и мощь необыкновенные дарования этого замечательного человека. За двенадцать лет он исследовал громадную территорию Индонезии и Океании.

Он совершил три путешествия на берег северо-восточной Новой Гвинеи, две труднейших и опасных поездки на Малакку, две — на южный берег Новой Гвинеи, два больших путешествия по островам Микронезии и Меланезии и несколько более мелких — на Филиппины и на Полинезийские острова.

Только в 1882 г. Маклай вернулся в Россию и с большим успехом выступал в Петербурге с публичными лекциями — докладами о своих путешествиях. За его работы по антропологии и этнографии Московское общество любителей естествознания присудило ему большую золотую медаль.

На обратном пути в Австралию (в 1883 г.) оп третий и последний раз посетил названный его именем берег («берег Маклая») залива Астролябии, с которым связана лучшая и самая ценная часть его научных исследований.

Годы 1883 — он работал Австралии. В 1886 г. он вернулся в Россию с проектом организации смешанной русско — туземной колонии в Океании. Царское правительство отклонило этот проект.

13 декабря того же года Маклай подарил Академии Наук свои обширные этнографические Коллекции, собранные во время путешествий.

Непрерывный самоотверженный труд, неимоверные лишения во время путешествий и постоянные тропические заболевания рано истощили его организм.

К тому же он совершил одну непоправимую ошибку: в 1887 г. он переселился в Петербург, при его состоянии здоровья было очень рискованно сразу переехать из сухой и теплой Австралии в Петербург с его сырым, холодным Климатом.

Не прошло и нескольких месяцев со времени приезда в Петербург, как он захворал — «невралгией и ревматизмом», как гласил официальный диагноз, и 14 апреля 1888 г. скончался в клинике Вилье.

В 1940 — 1941 гг. Институт этнографии Академии Наук СССР издал первые 2 тома работ Н. Н. Миклухо-Маклая. Остановимся на пребывании Миклухо-Маклая на берегу залива Астролябии и о его антропологических и этнографических работах.

Берег Астролябии

Берег зализа Астролябии, как уже сказано, не был посещен до Маклая ни одним европейцем. Не было здесь, как это выяснил Маклай, и малайцев. Николай Николаевич нашел здесь первобытные человеческие племена.

Папуасы берега залива Астролябии находились на таком уровне общественного и Культурного развития, который Морган и Энгельс определили как низшую стадию варварства. У них не было металлических орудий, но было довольно хорошо развито гончарное производство.

Они знали огородничество и имели трех домашних животных — свинью, собаку и курицу. Миклухо-Маклай определил общую численность населения папуасских деревень района залива Астролябии в 3000 — 4000 человек.

Характерна множественность языков. Обычно жители нескольких деревень объединены общим языком. В деревнях, отдаленных одна от другой на расстояние 4 — 5 км, говорят на совершенно различных языках.

Так, язык жителей деревни Богати, лежащей в 5 км от деревни Бонгу, отличается от их языка примерно, как английский от немецкого.

В дневнике первого пребывания Миклухо-Маклая на берегу залива Астролябии записано день за днем, как он начал свою работу, очутившись молодым человеком 25 лет в чуждом климате, в незнакомой обстановке, среди людей низкой культуры, языка, которых он не понимал.

Замечательны страницы, в которых описана первая встреча с туземцем. Маклай подъехал к берегу на корвете «Витязь». По светлой зелени кокосовых пальм он заключил, что в прибрежном лесу должна находиться деревня папуасов. Группы кокосовых пальм указывали на искусственные насаждения.

Удобный для стоянок туземных пирог (лодок) песчаный берег позволял предположить, что можно найти и тропинку, ведущую в деревню. Это ему действительно удалось.

Обуреваемый желанием поскорее увидеть своими глазами селение первобытного по Культуре племени, он, не отдав никаких распоряжений спутникам, бросился вперед и, ни секунды не задумываясь о возможности опасности, добежал по тропинке до папуасской деревни.

Маклай был очарован открывшейся перед ним картиной: приветливая, опрятная деревня, с хорошо утоптанной площадкой посередине, белые крыши хижин на темно — зеленом фоне листвы, с ярко пунцовыми цветами китайских роз и пестро окрашенными листьями кротонов (тропическое растение); тлеющий костер, брошенное весло, недопитый кокосовый орех свидетельствовали о недавнем пребывании здесь людей.

Он заглянул в одну из хижин и увидел высокие нары из бамбука, очаг из нескольких камней на земляном полу, связки раковин и перьев на стенах, а под крышей, почерневшей от копоти человеческий череп.

«Лучи заходящего солнца освещали красивую листву пальм, в лесу раздавались незнакомые крики каких-то птиц. Было так хорошо, мирно и вместе чуждо и незнакомо, что казалось скорее сном, чем действительностью.

Заметив папуаса, бросившегося в кусты, Маклай подбежал к нему, приглашая его знаками остановиться, и показал, что хочет дать ему кусок материи.

Папуас принял подарок и обвязал этой красной тканью голову. Эту сцену, очевидно, видели притаившиеся в кустах другие жители деревни и начали с разных сторон выходить на площадку.

Маклай всячески старался привести каждого на середину площади и щедро наделял подарками — бусами, гвоздями, рыболовными крючками и полосками красной материи.

Миклухо-Маклай и туземцы

Уже в первое время Маклай заметил, что больше всего туземцы ценят вещи, которые можно превратить в орудия производства.

«Туземцы здесь, — пишет он в своем дневнике, — народ практичный, предпочитающий вещи полезным безделкам. Ножи топоры, гвозди, бутылки и так далее они ценят гораздо более, чем бусы, зеркала и тряпки, которые хотя и берут с удовольствием, но никогда не выпрашивают, в противоположность вещам, упомянутым раньше».

Но Маклай совершенно правильно решил, что на одних подарках нельзя построить прочных дружественных отношений с туземцами. Надо было завоевать в их глазах авторитет, Маклай решил не навязываться папуасам в гости.

Он выбрал для своего жилья уединенное место на расстоянии одного километра от ближайшей деревни. Живя здесь, он мог быть спокоен, что не докучает своим соседям в качестве непрошенного свидетеля их повседневной жизни. Тут, на мысе Обсервации, по — туземному — Гарагаси, матросы «Витязя» и построили ему жилище.

В том, что потребуется немалый срок, прежде чем папуасы начнут относиться к нему по-дружески, Маклай убеждался не раз, когда приходил в деревни папуасов внезапно, без приглашения.

Иногда даже жизнь его подвергалась опасности — в него пускали стрелы, и поведение некоторых туземцев было явно угрожающим. Из этих случаев он сделал вывод, что его сила «должна заключаться в спокойствии и терпении».

Первые пять месяцев пребывания Маклая в Новой Гвинее большинство папуасов чуждалось его. Они часто указывали ему на море, как бы предлагая удалиться туда, откуда он пришел. Однако, спокойное и откровенное поведение Маклая было довольно скоро оценено отдельными туземцами.

Помогали и условия его общения с ними. С одной стороны, их явно заинтересовал этот своеобразно одетый белокожий человек, жилище которого было полно различных замысловатых предметов, и они охотно его навещали.

С другой стороны, эти визиты ставили его в выгодное положение, так как не он просил их о чем-нибудь, а они его. Благодаря этому Миклухо мог легче научиться языку ближайших папуасских деревень, так как туземцы вели себя спокойно.

Изучение языка потребовало громадных усилий и подвигалось, особенно на первых порах, крайне медленно. Было невероятно трудно узнать самые обычные слова: «да», «нет», «дурно», «хочу», «холодно», «отец», «мать» и многие другие.

Легко узнать названия только того, на что можно указать пальцем, остальное узнается лишь случайно или при помощи специальных приемов. Только на пятый месяц своего пребывания в Новой Гвинее Маклай узнал, как по-папуасски — «утро», «вечер», «хорошо», «дурно».

Для того чтобы узнать, как будет «хорошо», Маклай применил остроумный прием: он попытался сначала узнать значение слова «дурно». С этой целью он стал давать папуасам горькие, кислые и соленые вещества, прислушиваясь к тому, что они при этом говорят.

Оказалось, что «дурно», «нехорошо», «скверно» выражаются словом «борле». После этого было легче узнать значение противоположного слова — «хорошо» (по-папуасски — «ауе»).

Имела значение и его наблюдательность. Маклай заметил, что туземцы прячут от него женщин и детей. Он взял поэтому за правило предупреждать туземцев о своем приближении к деревне громким свистом, чтобы дать время женщинам и детям спрятаться. Эти внимание и такт были должным образом оценены.

Через пять месяцев по прибытии один случай ускорил его сближение с папуасами. Папуас Туй из деревни Горенду, всегда благожелательно относившийся к Маклаю, был ранен в голову свалившимся на него деревом. Рана оказалась глубокой и опасной.

Маклай сделал ему перевязку, ухаживал за ним и добился его выздоровления. Население деревни Горенду восприняло заботу Маклая как услугу, оказанную всему коллективу, с той поры отношение к Маклаю изменилось. По предложению Туя туземцы познакомили Николая Николаевича со своими женами и перестали прятать при его приближении женщин и детей.

Их примеру последовали жители других окрестных деревень Маклая начали приглашать на все торжественные события — на праздник урожая и др.

Установление дружественных отношений с папуасами Новой Гвинеи позволило Маклаю сделать много наблюдений по антропологии и этнографии. Впоследствии он продолжал их в Малакке и на различных островах Океании.

Очень любопытны и ценны его наблюдения над псевдорасовыми признаками. До Маклая некоторые путешественники отмечали жесткую кожу, непохожую на кожу европейцев. Когтеобразные ногти и особое устройство стопы как расовые признаки папуасов. Маклай разбил эту «теорию» и выяснил причины, породившие эти черты.

Он доказал, что сухость кожи развивается с возрастом благодаря смазыванию ее глиной. Толщина же ногтей в свою очередь объясняется необходимостью заменять ими при многочисленных ручных работах отсутствующие у них разнообразные орудия и инструменты.

Таким образом, здесь речь идет не о наследственных расовых признаках, а о влиянии индивидуального приспособления производственным условиям. Эти особенности развиваются под влиянием усиленного упражнения.

Сходным образом объясняется и то, что у папуасов между большим и указательным пальцами правой ноги имеется промежуток около 2,5 сантиметров. Папуасы развивают у себя способность схватывать предметы ногой.

Маклай однажды видел, как папуас Туй убивал в мелкой воде рыбу камнем и затем вынимал ее из воды правой ногой, крепко зажав между большим и указательным пальцами.

Стремление использовать ножные пальцы для захватывания предметов появляется еще в детстве и объясняется тем, что папуасы вовсе не имеют обуви.

До работ Маклая считалось, что волосы у папуасов растут на теле якобы пучками. Густота и пушистость волос на голове не позволяли выяснить, как они распределены. Но, присматриваясь к полосам на висках, затылке и верхней части шеи у взрослых, Маклай нашел, что группировки волос в пучки не существует.

Маклай описал свои многочисленные наблюдения над высокой природной одаренностью папуасов. Вот одно из них. Однажды Маклай делал набросок бухты Константина и пользовался при этом консультацией своего доброжелателя, папуаса Туя.

«Слушая названия, я, разумеется, записывал их на той бумаге, сделал набросок всей бухты, отмечая относительное положение деревень. Туй это понимал, и я несколько раз проверял произношение названий деревень, прочитывая их громко, причем Туй не только поправил два названия, но и самый набросок Карты.

Надо иметь в виду, что Туй не видел ни разу в жизни ни только карты, но и куска бумаги.

Получая от Маклая новые и незнакомые материалы, папуасы выделывали из них новые инструменты, которых прежде не имели, или же начинали употреблять эти материалы вместо тех, которыми пользовались раньше.

Маклай сделал также замечательные наблюдения над кропотливой трудовой учебой людей, в совершенстве овладевающих техникой отшлифованных каменных орудий.

Он не раз пишет о непреодолимых трудностях работы посредством каменных орудий для человека, не прошедшего с детства соответствующей учебы:

«… Каменный топор может быть годен и полезен только в руках опытного человека, непривычный же в обращении с ним легко может ого расколоть, или же не добьется ничего. Я знаю это по собственному опыту, хотя при этих опытах у меня не было недостатка в терпении».

Таким образом, природные биологические свойства у папуасов те же, что и у всех прочих людей. Только своеобразные условия их культурного развития, отсутствие связи с остальной громадной частью человечества и природные условия их страны не дали им возможности перейти к общественному разделению труда.

Это привело к сохранению примитивных общественных отношений, к тому, что производственная техника оставалась на ступени неолита, к отсталости культуры.

Отсутствие письменности препятствовало накоплению коллективного опыта, и не давало возможности зародиться науке. Культурный уровень папуасов указывает не на их биологические свойства, а на пройденный путь исторического развития.

Маклай не ограничивался установлением научных теорий, он делал из них и практические выводы. Признавая равноценность человеческих рас, он не только сам с истинной человечностью относился к туземцам, но и старался защитить их от притеснений и угнетений со стороны европейских Колонизаторов.

Своими антропологическими исследованиями Маклай со всей убедительностью доказал единство и тождественность биологических признаков современного человека. Он доказал, что европейцы и папуасы являются представителями одного и того же вида (Ноmо sapiens).

Научные выводы Маклая о том, что неравномерность культурного развития народов определяется не биологическими и расовыми особенностями, а общественными отношениями.

Профессор Шмидт Г. А.